Буквам очень надоело
В толстых книжках спать да спать...
В полночь - кучей угорелой
Слезли с полки на кровать.
А с кровати - на пол сразу,
Посмотрели - люди спят -
И затеяли проказу,
Превеселый маскарад.
А - стал аистом, Ц - цаплей,
Е - ежом... Прекрасный бал!
Я не спал и все до капли
Подсмотрел и записал...
Утром в дверь стучит художник
(Толстый, с черной бородой,
И румяный, как пирожник) -
Это был приятель мой.
Прочитал он, взял бумагу,
Вынул семь карандашей
И сейчас же всю ватагу
Срисовал для малышей.
А
Астра в садике цветет -
Аист, вам пора в поход!
Б
Бык весь день мычит и ест.
Белка держит хвост, как шест.
В
Ворон может жить сто лет.
Волк овце - плохой сосед.
Г
Гусь шагает, как солдат.
Груша зреет - Гриша рад.
Д
Дятел в дуб все тук да тук...
Дуб скрипит: "Что там за стук?"
Е
Еж под елкой удивлен:
Елка с иглами - и он.
Ж
Жаба ждет, раздув живот, -
Жук летит ей прямо в рот.
З
Зяблик в роще засвистал,
Заяц струсил и удрал.
И
Ива клонит ветви в пруд.
Индюки всегда орут.
К
Крыса мчится через мост.
Кот за ней, задравши хвост.
Л
Лебедь родственник гуся,
Лошадь - зебре, лещ ершам.
М
Мышь глядит на потолок:
"Муха, свалишься, дружок!"
Н
Норка ловит рыб в волне.
Носорог храпит во сне.
О
Ослик влез в чертополох.
Обезьянки ищут блох.
П
Пчелка трудится весь день,
Петушку и клюнуть лень.
Р
Рыжик прячем в мох колпак.
Рак был негр, а стал, как мак.
С
Слон ужасно заболел -
Сливу с косточкою съел.
Т
Тигр свирепей всех зверей,
Таракан же всех добрей.
У
Утка - опытный нырок.
Ужик любит холодок.
Ф
Фиги сладки, как желе.
Филин днем сидит в дупле.
Х
Хрущ - веселый майский жук.
Хмель ползет на шест без рук.
Ц
Цыпка вышла из яйца.
Цапля спит у деревца.
Ч
Червячок влез на цветок,
Чиж слетел - и клюнул в бок!
Ш
Шимпанзе грызет бисквит.
Шпиц от зависти дрожит.
Щ
Щур ест пчел по сотне в день.
Щука-злюка скрылась в тень.
Э
Эфиопы варят суп.
Эскимос зашит в пять шуб.
Ю
Юнга моет свой корабль.
Юра клеит дирижабль.
Я
Ястреб - ловкий птицелов.
Ягуар - гроза лесов.
Ъ, Ь, Ы
Твердый знак и мягкий знак,
Ы и Ять - остались так.
<1914-1922>
Примечание
Впервые книжка издана в Санкт-Петербурге, в издательстве «Шиповник», в 1914 году, в серии: «Библиотека „Жар-Птицы“» с илл. В. Фалилеева. В 1922 году «Живая азбука» была переиздана в Берлине, в издательстве «Огоньки» с илл. Mad [М. А. Дризо]. Автор дополнил текст, написав концовку к книжке. Отсюда двойная датировка, принятая в данном собрании Саши Черного: 1914, 1922.
Берлинское издание было повторено с теми же иллюстрациями в Харбине в издательстве М. В. Зайцева. Осуществлено оно, видимо, контрафакционным путем — без уплаты автору гонорара (об этом факте упомянуто в статье Н. Покровского, напечатанной в харбинской газете «Заря» 27 апреля 1930 года).
В 1922 году в литературном приложении газеты «Накануне» (№ 14) промелькнуло сообщение, что в числе прочих детских книжек намечено к изданию в советской России Государственным издательством «Живой азбуки» Саши Черного. В ответ на это последовало «Письмо в редакцию» газеты «Руль» Саши Черного:
«М. Г. г-н редактор.
В дополнение к помещенному на днях в „Руле“ письму издательства „Огоньки“ о намеченном „Госиздатом“ издании моей „Живой азбуки“ считаю нужным подтвердить, что исключительное право на издание этих книг передано мною издательству „Огоньки“ в Берлине.
Намерение „Госиздата“ издать не принадлежащую ему книгу осуществлено только на основании захватного права» (Руль. Берлин. 1922, 3 сентября).
«Живая азбука» нашла отражение в печати. Первый отклик, появившийся без подписи в журнале «Новости детской литераторы» (1916. № 8. С. 23-25), был сугубо отрицательный. Критический приговор был суров и безапелляционен: «В самом деле, какой отравой войдут в восприимчивую детскую душу эти грубые, вульгарные, безыдейные образы-мысли и каким клином врежутся в его речь эти отборные словечки и нескладные рифмы». Для детского чтения книжка была не рекомендована.
Совсем иной была реакция на зарубежные переиздания «Живой азбуки». Это рецензии: [Без подписи]//Руль. Берлин. 1922, 17 декабря; А. М. [А. Марков?]// ПН. 1927, 3 февраля; — чъ [А. Даманская?]//Руль. Берлин, 1927, 9 февраля; Яблоновский А. //Возрождение. Париж, 1927, 24 февраля. Вот что писал последний рецензент, хорошо знавший поэта: «Его особенность — это мягкий, сочный юмор, который блестит, как искры смеха, в глазах ребенка. „Живая азбука“ — прелестная книга, которую перелистываешь с невольным уважением, как будто вспоминаешь свой первый лепет, свои первые шаги, свои первые игрушки…»
В настоящем томе текст печатается по последнему прижизненному изданию. Первопечатное издание имело некоторые отличия. Двустишие на букву «Р» выглядело так:
Рыжик прячет в мох колпак.
Рак был негр, стал, как мак.
Кроме того, отсутствовала концовка: ст. 79-98.
Следует сказать о курьезном факте появления в современных переизданиях «Живой азбуки» строк, не принадлежащих Саше Черному. В 1985 году наш соотечественник, живший в Париже, эмигрант «первой волны» Ю. К. Отфиновский задумал выпустить самодельное издание «Живой азбуки» для русских детей во Франции. При этом он решил внести в книгу добавление. В тексте Саши Черного отсутствовало двустишие на букву «Е», и «издатель» восполнил этот пробел немудреным стишком собственного сочинения:
Егозу лесок зовет,
Ежевика там растет.
Затем попросил художницу И. Н. Угримову сделать иллюстрацию к этой странице. В дальнейшем, однако, этот пример бытования стихов Саши Черного вышел за рамки «домашнего» предприятия. В 1992 году «Живая азбука» была издана (ТПО Студии «Тритэ» Никиты Михалкова) с включением вышеприведенных строк «фиктивного» Саши Черного. Указано, что материалы для издания любезно предоставлены ЦГАЛИ. В 1994 году появилось еще одно «дополненное» издание «Живой азбуки» (М., Издательство «Око»), продолжившее тиражирование искаженных текстов Саши Черного.
…Утром в дверь стучит художник <…> Это был приятель мой . — Речь идет о художнике В. Д. Фалилееве (1878-1950), иллюстрировавшем первое издание «Живой азбуки». Знакомство их произошло на Капри в 1912 году и переросло в творческую дружбу. Готовя к изданию сборник «Тук-тук!», поэт часто бывал в доме художника-графика. Вот что писал Фалилеев Горькому осенью 1912 года: «Милого Александра Михайловича Гликберга видел несколько раз. Он старается устроить меня в разные издательства рисовальщиком. Так это у него все хорошо выходит. Он был у меня в мастерской и весь мой хлам видел еще не разобранный, на полу лежащий. И я у него был два раза на совещании с редакторами, так что мне показалось, что он больше склонен к редакторшам, чем к редакторам. Хлопочет об издании детских книг и надеется, что прочтем и Ваши рассказы для детей» (Горький и его эпоха. Исследования и материалы. Вып. 2. М., 1989. С. 29). Подробнее об их дружбе и творческих связях см.: Иванов А. С. «Не упрекай за то, что я такой…» // Панорама искусств. Сб. 10. М., 1987).
Щур — эта птица семейства вьюрковых мало известна городским жителям хотя бы даже по названию. Свое жилье он устраивает в норах по обрывистым берегам рек и в уступах. Питается крылатыми насекомыми, хватая их на лету. Щур единственный из царства пернатых, кто употребляет в пищу жалящих насекомых (пчел, ос, шмелей, шершней) без вреда для себя. Разбойничьи налеты на пасеки сделали его врагом пчеловодов.
13 октября 1880 года родился Саша Черный (Александр Михайлович Гликберг) — поэт, прозаик, переводчик, один из многих, кто покинул родину, не сумев смириться с идеологией большевиков.
Первые стихи были опубликованы в 1904 году в житомирской газете «Волынский вестник» под псевдонимами «Сам по себе», «Мечтатель» и др. Но настоящее рождение поэта — рождение Саши Черного — произошло в Петербурге, куда он переехал в 1905 году и где начал работать в налоговой службе Петербургско-Варшавской железной дороги. Первое стихотворение под этим псевдонимом, политическая сатира «Чепуха», увидело свет 27 ноября. Оно сразу же принесло известность начинающему поэту. Но, кроме того, послужило поводом для закрытия журнала «Зритель». Саша Черный сотрудничал тогда и с другими журналами: «Альманах», «Журнал», «Маски», «Леший» и другими. Он быстро завоевал любовь читателей. По словам К. И. Чуковского, «…получив свежий номер журнала, читатель, прежде всего, искал в нем стихи Саши Черного». Действительно, искрометный юмор, хлесткая сатира, остроумные замечания были присущи далеко не всем поэтам.
Живая азбука
Буквам очень надоело
В толстых книжках спать да спать...
В полночь - кучей угорелой
Слезли с полки на кровать.
А с кровати - на пол сразу,
Посмотрели - люди спят -
И затеяли проказу,
Превеселый маскарад.
А - стал аистом, Ц - цаплей,
Е - ежом... Прекрасный бал!
Я не спал и все до капли
Подсмотрел и записал...
Утром в дверь стучит художник
(Толстый, с черной бородой,
И румяный, как пирожник) -
Это был приятель мой.
Прочитал он, взял бумагу,
Вынул семь карандашей
И сейчас же всю ватагу
Срисовал для малышей.
А
Астра в садике цветет -
Аист, вам пора в поход!
Б
Бык весь день мычит и ест.
Белка держит хвост, как шест.
В
Ворон может жить сто лет.
Волк овце - плохой сосед.
Г
Гусь шагает, как солдат.
Груша зреет - Гриша рад.
Д
Дятел в дуб все тук да тук...
Дуб скрипит: "Что там за стук?"
Е
Еж под елкой удивлен:
Елка с иглами - и он.
Ж
Жаба ждет, раздув живот, -
Жук летит ей прямо в рот.
З
Зяблик в роще засвистал,
Заяц струсил и удрал.
И
Ива клонит ветви в пруд.
Индюки всегда орут.
К
Крыса мчится через мост.
Кот за ней, задравши хвост.
Л
Лебедь родственник гуся,
Лошадь - зебре, лещ ершам.
М
Мышь глядит на потолок:
"Муха, свалишься, дружок!"
Н
Норка ловит рыб в волне.
Носорог храпит во сне.
О
Ослик влез в чертополох.
Обезьянки ищут блох.
П
Пчелка трудится весь день,
Петушку и клюнуть лень.
Р
Рыжик прячем в мох колпак.
Рак был негр, а стал, как мак.
С
Слон ужасно заболел -
Сливу с косточкою съел.
Т
Тигр свирепей всех зверей,
Таракан же всех добрей.
У
Утка - опытный нырок.
Ужик любит холодок.
Ф
Фиги сладки, как желе.
Филин днем сидит в дупле.
Х
Хрущ - веселый майский жук.
Хмель ползет на шест без рук.
Ц
Цыпка вышла из яйца.
Цапля спит у деревца.
Ч
Червячок влез на цветок,
Чиж слетел - и клюнул в бок!
Ш
Шимпанзе грызет бисквит.
Шпиц от зависти дрожит.
Щ
Щур ест пчел по сотне в день.
Щука-злюка скрылась в тень.
Э
Эфиопы варят суп.
Эскимос зашит в пять шуб.
Ю
Юнга моет свой корабль.
Юра клеит дирижабль.
Я
Ястреб - ловкий птицелов.
Ягуар - гроза лесов.
Ъ, Ь, Ы
Твердый знак и мягкий знак,
Ы и Ять - остались так.
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Живая азбука
Буквам очень надоело
В толстых книжках спать да спать…
В полночь – кучей угорелой
Слезли с полки на кровать.
А с кровати – на пол сразу,
Посмотрели – люди спят –
И затеяли проказу,
Превесёлый маскарад.
А – стал аистом, Ц – цаплей,
Е – ежом… Прекрасный бал!
Я не спал и всё до капли
Подсмотрел и записал…
Утром в дверь стучит художник
(Толстый, с чёрной бородой,
И румяный, как пирожник) -
Это был приятель мой.
Прочитал он, взял бумагу,
Вынул семь карандашей
И сейчас же всю ватагу
Срисовал для малышей.
АСТРА в садике цветет -
АИСТ, вам пора в поход!
БЫК весь день мычит и ест.
БЕЛКА держит хвост, как шест.
ВОРОН может жить сто лет.
ВОЛК овце – плохой сосед.
ГУСЬ шагает, как солдат.
ГРУША зреет – Гриша рад.
ДЯТЕЛ в дуб всё тук да тук…
ДУБ скрипит: «Что там за стук?»
ЁЖ под ёлкой удивлен:
ЁЛКА с иглами – и он.
ЖАБА ждёт, раздув живот, -
ЖУК летит ей прямо в рот.
ЗЯБЛИК в роще засвистал,
ЗАЯЦ струсил и удрал.
ИВА клонит ветви в пруд.
ИНДЮКИ всегда орут.
КРЫСА мчится через мост.
КОТ за ней, задравши хвост.
ЛЕБЕДЬ родственник гуся,
ЛОШАДЬ – зебре, лещ – ершам.
МЫШЬ глядит на потолок:
«МУХА, свалишься, дружок!»
НОРКА ловит рыб в волне.
НОСОРОГ храпит во сне.
ОСЛИК влез в чертополох.
ОБЕЗЬЯНКИ ищут блох.
ПЧЁЛКА трудится весь день,
ПЕТУШКУ и клюнуть лень.
РЫЖИК прячет в мох колпак.
РАК был негр, а стал, как мак.
СЛОН ужасно заболел -
СЛИВУ с косточкою съел.
ТИГР свирепей всех зверей,
ТАРАКАН же всех добрей.
УТКА – опытный нырок.
УЖИК любит холодок.
ФИГИ сладки, как желе.
ФИЛИН днём сидит в дупле.
ХРУЩ – весёлый майский жук.
ХМЕЛЬ ползёт на шест без рук.
ЦЫПКА вышла из яйца.
ЦАПЛЯ спит у деревца.
ЧЕРВЯЧОК влез на цветок,
ЧИЖ слетел – и клюнул в бок!
ШИМПАНЗЕ грызёт бисквит.
ШПИЦ от зависти дрожит.
ЩУР ест пчёл по сотне в день.
ЩУКА-злюка скрылась в тень.
ЭФИОПЫ варят суп.
ЭСКИМОС зашит в пять шуб.
ЮНГА моет свой корабль.
ЮРА клеит дирижабль.
ЯСТРЕБ – ловкий птицелов.
ЯГУАР – гроза лесов.
Твёрдый знак и мягкий знак,Ы и Ять – остались так.
Стихотворения
Приставалка
– Отчего у мамочки
На щеках две ямочки?
– Отчего у кошки
Вместо ручек ножки?
– Отчего шоколадки
Не растут на кроватке?
– Отчего у няни
Волоса в сметане?
– Отчего у птичек
Нет рукавичек?
– Отчего лягушки
Спят без подушки?..«Оттого, что у моего сыночка
Рот без замочка».
<1912>
На коньках
Мчусь, как ветер, на коньках
Вдоль лесной опушки…
Рукавицы на руках,
Шапка на макушке…
Раз-два! Вот и поскользнулся…
Раз и два! Чуть не кувыркнулся..
Раз-два! Крепче на носках!Захрустел, закрякал лед,
Ветер дует справа.
Ёлки-волки! Полный ход -
Из пруда в канаву…
Раз-два! По скользкой дорожке…
Раз и два! Весёлые ножки…
Раз-два! Вперёд и вперёд…
<1913>
Перед сном
Каждый вечер перед сном
Прячу голову в подушку:
Из подушки лезет гном
И везёт на тачке хрюшку,
А за хрюшкою дракон,
Длинный, словно макарона…
За драконом – красный слон,
На слоне сидит ворона,
На вороне – стрекоза,
На стрекозке – тетя Даша…
Чуть прижму рукой глаза -
И сейчас же все запляшут!
Искры прыгают снопом,
Колесом летят ракеты,
Я смотрю, лежу ничком
И тихонько ем конфеты.
Сердцу жарко, нос горит,
По ногам бегут мурашки,
Тьма кругом, как страшный кит,
Подбирается к рубашке…
Тише мышки я тогда.
Зашуршишь – и будет баня:
Няня хитрая, – беда.
Всё подсмотрит эта няня!
«Спи, вот встану, погоди!»
Даст щелчка по одеялу,
А ослушаешься – жди
И нашлепает, пожалуй!
<1911>
В огороде
В огороде целый день
Мы сегодня полем грядки,
А за нами, словно тень,
Ходят пёстрые цыплятки.Полем сразу в восемь рук:
Я и Петя, Фрол и Даша…
Ишь как чист усатый лук!
Это всё работа наша.И морковка чище сот…
Обожгло крапивой пятки.
Ну, до свадьбы заживёт!
Эй, петух, долой-ка с грядки!Свёклу кончили. Ура!
Подвязать горох бы нужно.
Поливайте, детвора:
По порядку! Дружно, дружно!Петя важно морщит лоб
И с ведром шагает гусем.
Руки вымоем – и стоп:
Хлеба с солью перекусим.
<1920>
Галчата
На заборе снег мохнатый толстой
грядочкой лежит.
Налетели вмиг галчата… Ух, какой
серьёзный вид!Ходят боком вдоль забора, головёнки
изогнув,
И друг дружку скоро-скоро клювом цапают за клюв.
Что вы ссоритесь, пичужки? Мало ль
места вам кругом -
На берёзовой макушке, на крыльце
и под крыльцом.Эх, когда б я сам был галкой -
через форточку б махнул
И весёлою нырялкой в синем небе
потонул…
<1920>
Мартышка
«Отчего ты, мартышка, грустна
И прижала к решетке головку?
Может быть, ты больна?
Хочешь сладкую скушать морковку?»«Я грустна оттого,
Что сижу я, как пленница, в клетке.
Ни подруг, ни родных – никого,
Ни зелёной развесистой ветки…В африканских лесах я жила,
В тёплых, солнечных странах;
Целый день, как юла,
Я качалась на гибких лианах…И подруги мои -
Стаи вечно весёлых мартышек -
Коротали беспечные дни
Средь раскидистых пальмовых вышек.Каждый камень мне был там знаком,
Мы ходили гурьбой к водопою,
В бегемотов бросали песком
И слонов обливали водою…Здесь и холод и грязь,
Злые люди и крепкие дверцы…
Целый день, и тоскуя и злясь,
Свой тюфяк прижимаю я к сердцу.Люди в ноздри пускают мне дым,
Тычут палкой, хохочут нахально…
Что я сделала им?
Я – кротка и печальна.Ты добрей их, ты дал мне морковь,
Дал мне свежую воду, -
Отодвинь у решётки засов,
Отпусти на свободу…»«Бедный зверь мой, куда ты уйдёшь?
Там, на улице, ветер и вьюга.
В переулке в сугробе заснёшь,
Не увидев горячего юга…Потерпи до весны лишь, – я сам
Выкуп дам за тебя – и уедем
К африканским весёлым лесам,
К чернокожим соседям.
. . . . . . . . . .А пока ты укройся теплей
И усни. Пусть во сне хоть приснится
Ширь родных кукурузных полей
И мартышек весёлые лица…»
Скрут
«Кто живёт под потолком?»
– Гном.
«У него есть борода?»
– Да.
«И манишка и жилет?»
– Нет.
«Как встаёт он по утрам?»
– Сам.
«Кто с ним утром кофе пьёт?»
– Кот.
«И давно он там живёт?»
– Год.
«Кто с ним бегает вдоль крыш?»
– Мышь.
«Ну а как его зовут?»
– Скрут.
«Он капризничает, да?»
– Ни-ког-да!..
<1920>
Сверчок
Что поёт сверчок за печкой?
«Тири-тири, надо спать!»
Месяц выбелил крылечко,
Сон взобрался на кровать…
Он в лицо Катюше дышит:
«Ты, коза, – закрой глаза!»
Катя слышит и не слышит.
За окном шуршит лоза.
Кто там бродит возле дома?
Мишка с липовой ногой,
Дочка сна, колдунья-дрёма?
Чёрт ли с Бабою-ягой?
Ветер просит за трубою:
«Ты! Мне холодно! Пусти!..»
Это что ещё такое?
В лес на мельницу лети…
Катя ждёт, поджав коленки.
Тишина… И вот опять
Друг-сверчок запел со стенки:
«Тири-тири… надо спать!»
<1920>
Черника
Над болотцем проносится вздох, -
Это ахнула сонная жаба.
Изумрудный в звёздочках мох…
На полянке – с лукошком баба.
Проглядела, не видит, прошла:
Россыпь рыжиков дремлет под ёлкой
Под стволом паутинная мгла
И шатёр островерхий и колкий.Стебельки пронизали весь мох.
Средь малиновых капель гвоздики,
В светлых листьях, как сизый горох,
Чуть колышутся гроздья черники.Не вставай, не сгибайся… Лежи:
За охапкой притянешь охапку…
Возле вала, у старой межи,
Наберёшь ты полную шапку.И на дачу лениво придёшь.
Молоко на коленях в тарелке.
Льются ягоды… Лёгкая дрожь.
Пересыплешь их сахаром мелким.Холодок на зубах и в душе,
Сладкий запах лесного затишья.
За калиткой, в густом камыше,
Шелестящая жалоба мышья.Ложка в сонной ладони замрёт.
За стволами – крестьянские срубы…
И бесцельно на ласточкин лёт
Улыбаются синие губы.
<1929>
Городские чудеса
1. Пчела
Перед цветочной лавкой на доске
Из луковицы бурой и тугой
Вознёсся гиацинт:
Лиловая душа,
Кадящая дурманным ароматом…
Господь весной ей повелел цвести,
Вздыматься хрупко-матовым барашком.Смотри:
Над гиацинтом вьётся
Пушистая пчела…
То в чащу завитков зароет тельце -
Дрожит, сбирает дань.
То вновь взлетит
И чертит круг за кругом.Откуда ты, немая хлопотунья?
Где улей твой?
Как в лабиринт многоэтажный
Влетела ты, крылатая сестра?
Куда свой сладкий груз
Снесёшь под гул автомобилей
и трамваев?
Молчит. Хлопочет.
И вдруг взвилась – всё выше, выше -
До вывески «бандажной мастерской»…
И скрылась.
2. Обезьянка
Косою сеткой бьёт крупа.
По ярмарке среди бульвара
За парой пара
Снуёт толпа.
Строй грязных клеток,
Полотнища шатров,
Собачий визг рулеток,
Нуга – будильник – и пузыри шаров.У будки прорицателя – шарманка:
Визжит, сзывает, клянчит…
Худая обезьянка,
Сгорбив спинку,
Качает-нянчит,
Зажавши книзу головой,
Морскую свинку.
Так нуден сиплый вой!
Качает-греет…
Гладит лапкой
Чужого ей зверька,
А он, раздув бока,
Повис мохнатой тряпкой,
Тупой и сонный.
И опять
Она к нему влюблённо
Склоняется, как мать.
Качает, нежит…
Застыл маляр худой
С кистями за плечами,
И угольщик седой, -
Глаза переливаются лучами…
Склонился лавочник к жене,
И даже бравые солдаты -
Взвод краснощёкой деревенщины -
Притихли в стороне.
Шарманка ржёт…
Вздыхают женщины:
Кто лучше их поймёт?
Апрель 1929
Париж
В Булонском лесу
Там, за последней виллой,
Вдоль глинистого рва
Светло-зелёной силой
Вздымается трава…Весенним изумрудом
Омолодила пни,
Упавший ствол верблюдом
Раскинулся в тени.Кольцо берёзок кротких
Под облаком седым
Роняет с веток чётких
Зеленокудрый дым.
Мальчишка влез на липку -
Качается, свистя…
Спасибо за улыбку,
Французское дитя!«Слезай-ка, брось свой мячик,
Мой фокс совсем не злой, -
Быстрее всех собачек
Помчится он стрелой…»И вот они уж вместе -
И зверь, и мальчик-гном.
Жестянка мокрой жести
Сверкнула под кустом.Ну что ж, здесь были люди,
А людям надо есть.
В зелёном этом чуде
Пускай цветёт и жесть…Вверху клубки амелы
Как шапки сизых гнёзд,
Под бузиной замшелой
Хлопочет чёрный дрозд.С дороги у изгиба
Моторный рявкнул бас…
Спасибо, лес, спасибо
За этот добрый час.
На крыльце
В колодец гулко шлёпнулась бадья,
Склонилась баба, лихо вздёрнув пятку;
Над дубом стынет лунная ладья,
Тускнея радужно сквозь облачную
грядку.
Туманным пологом окутаны поля,
Блеснул костёр косым огнём у рощи.
За срубом зашипела конопля,
Нет в мире песни ласковей и проще…
Лень-матушка, а не пора ль соснуть?
Солома хрустнет под тугой холстиной,
В оконце хлынет сонный Млечный Путь.
У изголовья – чай с лесной
малиной…
Но не уйти: с лугов – медвяный дух,
И ленты ивы над крыльцом нависли.
И там, в избе, – стокрылый рокот мух,
И духота, и городские мысли…
Нахмуренный, в рубахе пузырём,
Прошёл кузнец, как домовой, лохматый,
И из больницы, в ботах, с фонарём,
Старушка докторша бредёт тропой
покатой.
Я гостье рад. В пустыне средь села
Так крепким дорожишь рукопожатьем…
Ты, горечь старая, тяжёлая смола,
Каким тебя заговорить заклятьем?
У Сены
В переулок – к бурлящей Сене,
Где вода, клокоча, омывает ступени,
Заливая берег пологий, -
Всё приходят люди в тревоге:
Рабочий хмурый,
Конторщик понурый,
Озябший старик с ребёнком,
Девушка с рыжим котёнком…
Слушают грозный гул
Воды, встающей горбом у лапы моста.
У откоса последняя грива куста
Опрокинулась в мутный разгул…
К берегу жмётся мёртвый буксир,
Брёвна несутся в лоснящейся мгле
перевалов…
Дойдёт ли вода до подвалов?
Хлынет ли в окна мирных квартир?
Поправив пенсне, какой-то седой господин
Отметил мелом на стенке грань колыхания…
Ты, мутное лоно грядущих годин!
Мел мой в руке – но черта роковая
в тумане.
<1930>
Ночные ламентации
Ночь идёт. Часы над полкой
Миг за мигом гонят в вечность.
За окном бормочет ветер,
Безответственный дурак…
Хоть бы дьявол из камина
В этот час пустынный вылез, -
Чем гонять над Сеной тучи,
Головой ныряя в мрак…
Я б ему, бродяге злому,
Звонко «Демона» прочёл бы -
И зрачки б его сверкали,
Как зарницы, из-под век.
Нет – так нет. Паркет да стены,
Посреди коробки тесной,
Словно ёрш на сковородке,
Обалдевший человек…
Перед пёстрой книжной полкой
Всё качаешься и смотришь:
Чью бы тень из склепа вызвать
В этот поздний мутный час?
Гейне – Герцена – Шекспира?
Но они уж всё сказали
И ни слова, ни полслова
Не ответят мне сейчас.
Что ж в чужой тоске купаться?
И своя дошла до горла…
Лучше взять кота под мышку
И по комнате шагать.
Счастлив ты, ворчун бездумный,
Мир твой крохотный уютен:
Ночью – джунгли коридора,
Днём – пушистая кровать.
Никогда у лукоморья
Не кружись, толстяк, вкруг дуба, -
Эти сказки и баллады
До добра не доведут…
Вдруг очнёшься: глушь и холод,
Цепь на шее всё короче,
И вокруг кольцом собаки…
Чуть споткнешься – и капут.
<1931>
На току
По овсяным снопам
Возит мул допотопный каток,
Свесил голову вбок,
Подбирает колосья к зубам.
Шелестит карусель…
Напрягает все мускулы мул,
Раздувает бока,
А хозяин уселся под ель,
Трубку в зубы воткнул
И дымит в облака.
Ходит мул без конца…
И бормочет, и фыркает в нос:
«Надо в поте лица
Добывать свой насущный овёс!»
А за толстым гранитным катком
Ходят гуси гуськом
И, шипя и косясь на бревно,
Не трудясь, подбирают зерно.Слышишь, веялка мерно пыхтит?
Пыль из устья раструбом летит.
Русский запах овса – благодать!
Ты вертись, ты вертись, рукоять…
Раздобрели мешки,
Как поповны, толсты-широки…
Напрягая хребет меж колёс,
Мул в сарай на двуколке их свёз.Плавно вздулось бельё на лугу.
На току – ни души,
Только голуби бродят в кругу.
На овсяном стогу
Человек разметался в тиши…
Жук в соломе шуршит у волос,
Над глазами – метёлкой овёс.
Гаснет в небе коралловый пыл,
Аметистом пронизана даль,
И над бором – родная печаль -
Левитановский месяц застыл.
Пюжет
Собачий парикмахер
В огромном городе так трудно разыскать
Клочок романтики – глазам усталым
отдых:
У мутной Сены,
Вдоль стены щербатой,
Где мост последней аркою круглится, -
Навес, скамья и стол.
Старик с лицом поэта,
Склонившись к пуделю, стрижет бугром
руно.
Так благородно-плавны жесты рук,
Так благостны глаза,
Что кажется: а не нашёл ли он
Призвание, чудеснейшее в мире?
И пёс, подлец, доволен, -
Сам подставляет бок,
Завёл зрачок и кисточкою машет…
В жару кудлатым лешим
Слоняться не легко,
И быть красавцем – лестно;
Он умница, он это понимает.
Готово!
Клиент как встрёпанный вскочил -
и на́земь.
Ты, лев собачий! Хитрый Дон-Жуан
С седою эспаньолкою на морде…
Сквозь рубчатую шерсть чуть розовеет
кожа,
Над шеей муфта пышною волной, -
Хозяин пуделя любовно оглядел
И, словно заколдованного принца,
Уводит на цепочке.
С балкона кошка щурится с презреньем…
А парикмахер положил на стол
Болонку старую, собачью полудеву,
Распластанную гусеницу в лохмах…
Сверкнули ножницы, рокочет в Сене вал,
В очках смеётся солнце.Пришла жена с эмалевым судком,
Увядшая и тихая подруга.
Смахнула шерсть с собачьего стола,
Газету распластала…
Три тона расцветили мглу навеса:
Бледно-зелёный, алый и янтарный -
Салат, томаты, хлеб.
Друг другу старики передают
С изысканностью чинной
То нож, то соль…
Молчат, – давно наговорились.
И только кроткие глаза
Не отрываясь смотрят вдаль
На облака – седые корабли,
Плывущие над грязными домами:
Из люков голубых
Сквозь клочья пара
Их прошлое, волнуясь, выплывает.
Я, прохожий,
Смотрю на них с зелёного откоса
Сквозь переплёт бурьяна
И тоже вспоминаю:
Там, у себя на родине, когда-то
Читал о них я в повести старинной, -
Их «старосветскими помещиками» звали…
Пускай не их – других, но символ
тот же,
И те же выцветшие добрые глаза,
И та же ясная внимательность друг
к другу, -
Два старых сердца, спаянных навеки.Как этот старый человек,
С таким лицом, значительным и тонким,
Стал стричь собак?
Или в огромной жизни
Занятия другого не нашлось?
Или рулетка злая
Подсовывает нам то тот, то этот
жребий,
О вкусах наших вовсе не справляясь?
Не знаю…
Но горечи в глазах у старика
Я, соглядатай тайный, не приметил…
Быть может, в древности он был бы
мудрецом,
В углу на площади сидел, лохматый,
в бочке
И говорил глупцам прохожим правду
За горсть бобов…
Но современность зла:
Свободных бочек нет,
Сограждане идут своей дорогой,
Бобы подорожали, -
Псы обрастают шерстью,
И надо же кому-нибудь их стричь.
Вот пообедали. Стол пуст, свободны
руки.
Подходит девушка с китайским
вурдалаком,
И надо с ней договориться толком,
Как тварь любимую по моде окорнать…
В угловом бистро
1. Каменщики
Ноги грузные расставивши упрямо,
Каменщики в угловом бистро сидят, -
Локти широко упёрлись в мрамор…
Пьют, беседуют и медленно едят.На щеках – насечкою известка,
Отдыхают руки и бока.
Трубку тёмную зажав в ладони
жёсткой,
Крайний смотрит вдаль, на облака.
Из-за стойки розовая тётка
С ними шутит, сдвинув вина в масть…
Пёс хозяйский подошёл к ним кротко,
Положил на столик волчью пасть.Дремлют плечи, пальцы -
на бокале.
Усмехнулись, чокнулись втроём.
Никогда мы так не отдыхали,
Никогда мы так не отдохнём…
Словно житель Марса, наблюдаю
С завистью беззлобной из угла:
Нет пути нам к их простому раю,
А ведь вот он – рядом, у стола…
2. Чуткая душа
Сизо-дымчатый кот,
Равнодушно-ленивый скот,
Толстая муфта с глазами русалки,
Чинно и валко
Обошёл всех, знакомых ему до ногтей,
Обычных гостей…
Соблюдая старинный обычай
Кошачьих приличий,
Обнюхал все каблуки,
Гетры, штаны и носки,
Потёрся о все знакомые ноги…
И вдруг, свернувши с дороги,
Клубком по стене -
Спираль волнистых движений, -
Повернулся ко мне
И прыгнул ко мне на колени.Я подумал в припадке амбиции:
Конечно, по интуиции
Животное это
Во мне узнало поэта…
Кот понял, что я одинок,
Как кит в океане,
Что я засел в уголок,
Скрестив усталые длани,
Потому что мне тяжко…
Кот нежно ткнулся в рубашку -
Хвост заходил, как лоза, -
И взглянул мне с тоскою в глаза…
«О друг мой! – склонясь над котом,
Шепнул я, краснея, -
Прости, что в душе я
Тебя обругал равнодушным скотом…»
Но кот, повернувши свой стан,
Вдруг мордой толкнулся в карман:
Там лежало полтавское сало в пакете.Нет больше иллюзий на свете!
<1932>
Библейские сказки
Отчего Моисей не улыбался, когда был маленький
Помнишь, как это было? Маленький Моисей (фунтов 20 тогда он весил, не больше) плыл по реке в корзине. В красивой тростниковой корзине, так хорошо пропитанной смолой, что ни одна любопытная капля воды не могла проскользнуть сквозь крепкое плетенье.
Внизу болтали между собой быстрые, весёлые струи, вверху улыбалось серебряное облако с золотой каймой, похожее на белого задремавшего кролика. Стрекозы перегоняли друг дружку и, пролетая над корзиной, удивлённо звенели: «зык! зы-зык!» Когда же это было видано, чтобы маленький мальчик плыл по реке в корзине?
А маленький Моисей лежал, смотрел круглыми глазками в небо и разговаривал сам с собой: «бля-вля-гля»… Разговаривал на том самом языке, на котором говорил и ты, когда лежал в люльке, задрав кверху круглые ножки, пуская пузыри и рассматривая собственный круглый пальчик. Не помнишь?
Вдали за кустами стояла мать маленького Моисея, смотрела, раздвинув тростник, на колыхавшуюся вдали плетёную колыбель, и слёзы медленно капали одна за другой в весёлую воду…
«Чёрный лебедь!» – шепнула служанка дочери фараона, с которой она купалась в реке.
Но дочь фараона поднесла ладони к глазам и звонко рассмеялась: «Чёрный лебедь!.. А может быть, это бегемот приплыл с твоей родины, с верховьев Нила, чтобы тебя проведать… Разве ты не видишь? Это – корзинка!»…
Корзинка задела за чёрную корчагу, торчавшую из воды, закачалась на месте и медленно поплыла к берегу.
Ты думаешь, маленький Моисей стал плакать и вырываться, как это сделали бы мы с тобой, когда увидел склонённое над собой чёрное лицо эфиопки-служанки с толстыми, красными, как стручковый перец, губами и зубами, похожими на две полоски кокосового ореха? Совсем нет. Сразу попал он к ней на руки, от неё к другой, от другой к третьей (всем было интересно его посмотреть), пока не дошёл до ожидавшей на берегу дочери фараона, ласково прижавшейся щекой к тёплому детскому телу.
– Ах ты, малышка! Да как тебя крокодил не съел? Тут за отмелью их целое семейство живёт… Ну теперь ты мой !
Быстро оделась дочь фараона и, осторожно прижимая мальчика к груди, стала, улыбаясь, его укачивать.
И мать, прятавшаяся за тростниками, видела всё это и, радостно вскрикнув, пошла домой, благословляя добрые руки весёлой царевны.
А потом? Что было делать дочери фараона с таким младенцем? Она велела найти ему кормилицу. И знаете, кому отдали его кормить? Матери, – так уж устроил Бог, потому что жалел мать и любил Моисея.
А потом вот что рассказывает об этом толстая книга, которую часто читает твой дедушка, надвинув на нос круглые очки в черепаховой оправе: «Вырос младенец, и привела его мать к дочери фараона, и он был у неё вместо сына и назвала она его Моисей, потому что говорила она, я его вынула из воды». Так написано в толстой книге…
Было ему тогда лет пять. Ни днём, ни ночью не расставалась с ним дочь фараона. Каталась с ним в лодке при луне под светлым колыхающимся балдахином, пела ему весёлые песни, хлопала в ладоши и звонко хохотала, – но Моисей не смеялся, печально и молча смотрел на серебряную воду и тихо гладил пушистую обезьянку, которую подарила ему царевна. Большая обезьяна? Нет, маленькая, рыжая, в красном колпачке с золотой кисточкой.
Днём собирала царевна детей, быстроглазых и юрких. Кувыркались они на пестром ковре и, дразня друг друга, прятались в его широкие складки, – показывали, как ходит страус и как ложится верблюд, – и все служанки и царевна смеялись так, что колыхались широкие опахала, прислонённые к стене, – но Моисей печально и молча смотрел.
А когда дети уставали и садились вокруг него полукругом отдохнуть, он молча вставал, оделял их вкусными финиками и бананами (ух, как дети их быстро глотали!) и раздавал им нередко все свои игрушки. Сколько бы ему ни дарила царевна, всё раздавал: и ярко раскрашенных жуков и маленьких ручных черепах, покрытых бронзовой краской, и выдолбленные из дерева лодки с перламутровыми парусами…
Как-то пастухи поймали в поле и принесли во дворец в банке двух тарантулов. Большие такие пауки, с жёлтым брюшком и волосатыми лапами…
Никогда не видал? Слава Богу, что не видал! А поймали их так: пауки вылезли из своих ямок погреться на горячем песке, пастушонок подкрался, прикрыл их сверху глиняной миской, снизу подсунул пальмовый лист, перевернул – и готово!
Собрались дети. Один сквозь пузырь в банку сунул прутик, раздразнил пауков, – а те сцепились и давай друг другу лапы вывёртывать, жёлтыми животами трясут, челюстями воздух хватают. Тигры, а не пауки.
Хохочут дети, по ковру катаются. Дочь фараона легла сбоку, в банку дует из всех сил, пауков дразнит, а сама так и заливается. Весело.
И опять, как всегда, только маленький Моисей не смеялся. Мальчик молча сунул руку на дно банки, расцепил ядовитых тарантулов, понёс к колючим агавам, что росли у ограды сада, и посадил осторожно на песок. И ядовитые пауки не сделали ему зла, не укусили его, расправили лапы и быстро уползли в поле на свободу… Все видели.
Отпустила дочь фараона детей, отослала служанок, села на ковёр к Моисею и долго его гладила по теплой круглой головке.
Долго гладила и нежно прижала к себе и тихо спросила: «Моисей, мальчик мой! Отчего ты такой?»
– Какой? – спросил мальчик и низко опустил голову к ковру.
– Отчего ты никогда не смеёшься с нами? Смотри: даже солнце улыбается, птицы звенят, радостно перекликаются в пышных кустах жасмина, рыбы в фонтане весело гуляют друг за другом… Один ты…
– Ты хочешь знать, отчего я не смеюсь? – Моисей быстро встал на ноги и, крепко взяв за руку дочь фараона, потянул её за собой. – Пойдёшь?
Тихонько вдоль стены довёл он её до пышнозатканной портьеры на кольцах и быстро раздвинул занавес…
За портьерой зашуршала одежда, раздался лёгкий вскрик, и дочь фараона увидала, как, склонив голову, быстро отошла к стене какая-то чужая, бедно одетая женщина.
– Кто это?
– Моя мать.
– Что она здесь делала?
– Она приходит, чтобы тайком смотреть на меня… когда я играю… – тихо ответил Моисей и, подняв низко опущенную голову, посмотрел на дочь фараона.
И не выдержала она печали ясных и глубоких детских глаз и, закрыв лицо руками, быстро вышла из покоя.
Родился 1 (13) октября 1880 в Одессе в семье провизора. Жил в провинциальных украинских городках - раннее детство провёл в городе Белая Церковь, учился в гимназии в Житомире. В 1902 - 1905 годах служил на таможне.
Начал печататься в Житомире в 1904. В 1905 переехал в Петербург, где сотрудничал в прогрессивных сатирических журналах «Зритель», «Молот», «Маски» и др.
Дерзкая политическая сатира Чёрного «Чепуха» (1905, впервые подписана псевдонимом Саша Чёрный) принесла ему известность и послужила поводом для запрещения «Зрителя».
Первый сборник стихов «Разные мотивы» (1906, подписан А. М. Гликберг), содержавший наряду с лирикой опыты литературной и политической сатиры, был запрещён цензурой.
Чёрный уехал в Германию, где в 1906-07 прослушал курс лекций в Гейдельбергском университете.
В 1908-11 Чёрный - деятельный сотрудник «Сатирикона». Его меткие и беспощадные стихи разоблачали реакцию, зло высмеивали либерального интеллигента. В 1910 Чёрный объединил их в сборник «Сатиры», посвящённый «всем нищим духом». Господствующий мотив книги - жалоба на мелочность, пустоту и однообразие окружающей жизни. Поэт создал оригинальную сатирическую маску интеллигентного обывателя, под прикрытием которой безжалостно бичевал мещанство в различных сферах общественно-литературной жизни.
В сборнике «Сатиры и лирика» (1911) преобладает саркастическая струя; смех поэта окрашен трагическими нотами пессимизма и безверия.
Расставшись с «Сатириконом», Чёрный сотрудничал в различных газетах и журналах, создал несколько произведений для детей, переводил Г. Гейне, Р. Демеля и др.
Наиболее значительные произведения предреволюционных лет - поэма «Ной» (1914) и стихи о войне, написанные в Пскове в 1916-17. В 1914-17 годах он был солдатом при полевом лазарете.
К Октябрю 1917 Чёрный пришёл в состоянии душевного надлома. После революции он уехал в Вильно, где написал цикл стихов, любовно воссоздающих мир ребёнка.
В 1920 из Ковно Чёрный эмигрировал. Занимался издательской деятельностью, был домашним учителем детей Л. Андреева. В Берлине вышла 3-я книга его стихов «Жажда» (1923), окрашенная щемящим чувством тоски по утраченной родине. В эмиграции всё печальнее звучит смех поэта; картины русской жизни расцвели в его воображении далёкими прекрасными миражами.
Большое место в творчестве Чёрного заняла проза, в т.ч., оригинальные по жанру «Солдатские сказки» (опубл. 1933), где он выступает как тонкий знаток народного слова. Написал поэму «Кому в эмиграции жить хорошо» (1931-32).
Последняя книга «Несерьёзные рассказы» (1928) пронизана невинной проказливостью, сквозь которую ощутимо пробиваются горечь и тоска. Умер 5 августа 1932, помогая тушить пожар, в Провансе: перенапряг сердце.
Творчество Чёрного отразило целую полосу русской жизни накануне Октябрьской революции. Его своеобразная сатирическая манера питалась традициями демократической сатиры 60-х гг. 19 века и боевой радикальной журналистики 1905-07. «Психологическая» сатира Чёрного подобна исповеди, саморазоблачению, она рассчитана на сопереживание читателя, который не всегда может легко отличить авторский голос от монолога «нищего духом» героя.
Для Чёрного характерны органичный синтез сатиры и лирики, обнажённо резкий стиль, нарочитый антиэстетизм, повлиявшие на формирование поэтики В. В. Маяковского .
Цикл музыкалных произведений на слова Чёрного создал Д. Д. Шостакович.
ЧЁРНЫЙ, Саша [псевдоним; настоящие имя и фамилия - Александр Михайлович Гликберг; 1(13).X.1880, Одесса, - 5.VIII.1932, местечко Лаванду, Франция] - русский поэт. Родился в семье провизора. Начал печататься в Житомире в 1904. В 1905 переехал в Петербург, где сотрудничал в прогрессивных сатирических журналах «Зритель», «Молот», «Маски» и др. Дерзкая политическая сатира Чёрного «Чепуха» (1905, «Трепов - мягче сатаны…», впервые подписана псевдонимом Саша Чёрный) принесла ему известность и послужила поводом для запрещения «Зрителя». Первый сборник стихов «Разные мотивы» (1906, подписан - А. М. Гликберг), содержавший наряду с лирикой опыты литературной и политической сатиры, был запрещён цензурой. Чёрный уехал в Германию, где в 1906-07 прослушал курс лекций в Гейдельбергском университете. В 1908-11 Чёрный - деятельный сотрудник «Сатирикона». Его меткие и беспощадные стихи разоблачали реакцию, зло высмеивали либерального интеллигента, заявившего о своём отказе от идеалов революции. В 1910 Чёрный объединил их в сборник «Сатиры», посвящённый «всем нищим духом». Господствующий мотив книги - жалоба на мелочность, пустоту и однообразие окружающей жизни. Поэт создал оригинальную сатирическую маску интеллигентного обывателя, под прикрытием которой безжалостно бичевал мещанство в различных сферах общественно-литературной жизни. В сборнике «Сатиры и лирика» (1911) преобладает саркастическая струя; смех поэта окрашен трагическими нотами пессимизма и безверия.
Расставшись с «Сатириконом», Чёрный сотрудничал в различных газетах и журналах, создал несколько произведений для детей, переводил сочинения Г. Гейне, Р. Демеля и др. Наиболее значительные произведения предреволюционных лет - поэма «Ной» (1914) и стихи о войне, написанные в Пскове в 1916-17. К Октябрю 1917 Чёрный пришёл в состоянии душевного надлома. После революции он уехал в Вильно, где написал цикл стихов, любовно воссоздающих внутренний мир ребёнка (вошли в книгу «Детский остров», Данциг, 1921). В 1920 из Ковно Чёрный эмигрировал. В Берлине вышла 3-я книга его стихов «Жажда» (1923), окрашенная щемящим чувством тоски по утраченной родине. В эмиграции всё печальнее звучал смех поэта; картины русской жизни расцвели в его воображении далёкими прекрасными миражами. Большое место в творчестве Чёрного заняла проза, в т. ч. оригинальные по жанру «Солдатские сказки» (опубликованы в 1933), где он выступает как тонкий знаток народного слова. Последняя книга «Несерьёзные рассказы» (1928) пронизана невинной проказливостью, сквозь которую ощутимо пробиваются горечь и тоска.
Творчество Чёрного отразило целую полосу русской жизни накануне Октябрьской революции. Его своеобразная сатирическая манера питалась традициями демократической сатиры 60-х годов 19 века и боевой радикальной журналистики 1905-07. «Психологическая» сатира Чёрного подобна исповеди, саморазоблачению, она рассчитана на сопереживание читателя, который не всегда может легко отличить авторский голос от монолога «нищего духом» героя. Для Чёрного характерны органический синтез сатиры и лирики, обнажённо резкий стиль, нарочитый антиэстетизм, повлиявшие на формирование поэтики В. В. Маяковского . Цикл музыкальных произведений на слова Чёрного создал Д. Д. Шостакович.
Соч.: Стихотворения. [Вступ. ст. К. Чуковского . Критико-биографич. очерк, подгот. текста и примеч. Л. А. Евстигнеевой], Л., 1960.
Лит.: Амфитеатров А. В., О Саше Чёрном, в его кн.: Разговоры по душе, М., 1910; Кранихфельд В., Лит. отклики, «Совр. мир», 1910, № 5; Колтоновская Е. А., Новая сатира, в её кн.: Критич. этюды, СПБ, 1912; Паперный З., Смех Саши Чёрного, «Новый мир», 1960, № 9; Шнейдерман Э., Новое о Саше Чёрном, «Рус. лит-ра», 1966, № 3; Евстигнеева Л., Саша Чёрный, в её кн.: Журнал «Сатирикон» и поэты-сатириконцы, М., 1968; Куприн А. И., О Саше Чёрном и др. статьи, в кн.: А. И. Куприн о лит-ре, Минск, 1969; Тренин В., Харджиев Н., Маяковский и «сатириконская» поэзия, в их кн.: Поэтич. культура Маяковского, М., 1970.
Л. А. Евстигнеева
Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 8. - М.: Советская энциклопедия, 1975
ГБОУ СОШ № 384 имени Д.К. Корнеева
Учитель начальной школы: Кудинова О.Н.
Конспект урока
Литературное чтение. 1 класс
«С.Чёрный «Живая Азбука», Ф.Кривин «Почему «А» поётся, а «Б» нет»
Цель:
Познакомить с произведениями С. Черного, Ф. Кривина.
Задачи:
Закрепить знания о гласных и согласных звуках и буквах русского языка;
Воспитывать культуру общения при работе в парах.
Место урока в изучаемой теме:
3-й урок в теме «Жили – были буквы»
Тип урока:
Изучение нового материала.
Формы работы:
1. Фронтальная
2. Самостоятельная
3. Парная
Методы:
Словесные (беседа);
Практические (чтение);
ролевая игра.
Оборудование:
Презентация
Учебник «Литературное чтение» 1 класс
Тесты для учащихся
Структура урока
I. Организационный момент
Мотивация к уроку:
Ребята, мы начинаем урок чтения. Давайте пожелаем друг другу удачи и хорошего настроения (пожать друг другу руки)
II. Актуализация знаний. Постановка цели урока.
а) Речевая разминка. (Слайд № 2)
Прочитайте чистоговорку.
Ти – ди – ти – мне домой идти.
Ти –ти – ди - за руку его веди.
Те – те – де – рыба водится в воде.
Те - де – те – хорошо читайте.
б) – Угадайте зашифрованные слова. (Слайд № 3)
ригт (тигр) зяем (змея)
таку (утка) йнкчиа (чайник)
Найдите из составленных слов лишнее. Обоснуйте свой ответ.
Как рычит тигр? Произнесите звук [р]. Какой это звук?
Как шипит змея? Произнесите звук [ш]. Какой это звук?
В русском языке есть звуки, которые можно пропеть. Какие это звуки?
А есть звуки, которые шипят, жужжат, рычат. Какие это звуки?
Сегодня на уроке мы прочитаем два произведения о буквах и звуках.
III. Освоение нового материала.
1. Работа с произведением С. Черного «Живая азбука».
Ребята, с каким произведением сегодня познакомимся?
Прочитайте название произведения и имя автора. (Слайд № 4)
Как вы понимаете название «Живая азбука»?
Как вы думаете, о чем будет рассказываться в этом стихотворении?
2. Словарная работа.
Кучей угорелой – все сразу в большой суматохе;
Затеяли проказу – проказа – шалость, начали шалить;
Превеселый – очень веселый;
Маскарад - бал, на который являются в масках и костюмах.
3. Работа с произведением:
а) самостоятельное чтение детей.
Кто затеял проказу, шалость?
Почему поэт назвал шалость букв превеселым маскарадом?
б) чтение стихотворения в парах.
Посоветуйте друг другу, на что при чтении следует обращать внимание.
в) работа с произведением после чтения.
Как бы вы продолжили прекрасный бал? Придумывание продолжения сказочной истории.
г) тест и самопроверка теста
IV . Физминутка
V. Работа с произведением Ф. Кривина «Почему «А» поется, а «Б» нет».
1. Беседа.
Ребята, с каким произведением ещё познакомимся? Прочитайте название произведения и имя автора. (Слайд № 5)
Знаете ли вы, как появилось название «гласные»?
Назовите буквы, звуки которых могут петь. Как можно их назвать?
2. Чтение произведения Ф. Кривина «Почему «А» поется, а «Б» нет».
(Читает учитель или хорошо читающие учащиеся)
3. Выборочное чтение
Какие звуки умеют красиво петь?
Знаете ли вы, как появилось название "гласные"?
